Половину вчерашней ночи, с помощью врожденного красноречия и приобретенного портвейна, я рассказывал студентам о том, какой я великий и как я здесь «ходил всё».
-Всё-всё? – недоверчиво переспрашивали студенты.
-Все! - кивал я, а Буль поддерживал. Это были его студенты, точнее – он был их преподавателем альпинизма и скалолазания, а значит, пользовался среди них теоретическим авторитетом. Я изображал практическую часть.
***
- Поехали в Крым, полазаем, - позвал Буль, - Студенты будут, весело.
Я только что обнаружил на весах цифру 87, которая плохо сочеталась со словом «полазаем», о чем с раздражением сообщил Булю.
- Тогда в море поплаваем, - не отставал он.
Море в мае градусов 10-12, так что эту попытку я отбил легко. Но тут он сразу козырным тузом:
- Вина попьем…
***
- Я вашу «Кушкаинскую двойку» ходил в кроссовках и без веревки и найду ее ночью с закрытыми глазами, - так я говорил еще утром.
А сейчас мы третий час не можем найти этот простейший маршрут.
- Может, дождаться ночи, закрыть глаза, тогда и найдете? – издеваются студенты. Вредный народ, ехидный.
Сначала их было человек двадцать, сейчас осталось пять-шесть самых стойких Хорошо бы, все разбежались, тогда можно было и нам тихо развернуться и заняться более приятными утренними делами, например, попить водички.
Наконец, наступили на горло собственной гордости и спросили дорогу, которая оказалась много круче и сложнее, чем пятнадцать лет назад, когда я здесь был в последний раз. Мы с Булем единогласно решили, что какие-то дураки за эти годы потеряли простой и логичный путь, по которому можно ходить пешком в кроссовках и натоптали сложный и страшный, на котором и с веревкой-то лезть страшно. А ведь это только подход…
Сам маршрут помню плохо, потому что все время зажмуривался: там везде такие пропасти! Раньше этого не было! На вершине решили, что какие-то дураки за эти годы потеряли простую и домашнюю гору Кушкая и нашли какую-то другую - сложную и страшную, а еще высокую и крутую. Или геологические процессы изменили наклон земной оси. Так студентам и объяснили.
В Москве я начал тренироваться и осенью снова поехал со студентами и их преподавателем Потом весной, потом еще и еще. Рассказал товарищам из «бывших».
- Да мы эту Кушкаю ночью с закрытыми глазами, - закричали стодвадцатикилограммовые спортсмены, - Поехали!
Такую критическую массу спортивных мастеров предъявлять студентам было неловко и я подумывал, как бы уговорить Буля от них отказаться. Но он сам подошел:
- У нас на кафедре физкультуры есть преподавательницы шейпинга, я им рассказал про наши поездки и они теперь с нами просятся. Но со студентами вместе ехать не хотят, стесняются. А так - хорошие девчонки, выпить любят…
Как говорится, простите, дорогие студенты – ничего личного.
Нормальная компания: бывшие, настоящие, шейпинг… Альпинизм становился динамичнее и интереснее.
Жили на пляже под мысом Айя, одном из красивейших мест на Земле, по моему скромному мнению. Будь моя воля, я бы вообще всю жизнь сидел на этом пляже и ждал закат, потому что закат на мысе Айя – одно из красивейших природных явлений, опять же по моему скромному мнению. Хотя, если из вашей квартиры виден одновременно Большой Каньон и площадь Сан-Марко, можно и поспорить.
На скалы лезть не хотелось, но беда в том, что ты можешь читать «Евгения Онегина» или рассуждать о том, действительно ли познающему субъекту по природе присущи некоторые априорные формы подхода к действительности, как утверждал Кант, но стоило появиться какому-нибудь типу, увешанному железками и с ободранными руками, как женщины бросали тебя вместе с Кантом и кидались обхаживать вернувшегося героя кастрюлькой борща и бутылкой муската. Ну вот нужны им герои, хоть ты тресни! (Надеюсь, вы поняли, что про Канта я ввернул для красного словца?)
Сложность маршрута значения не имела: главное куда-то уйти утром, а вечером вернуться с победой, поэтому я не лез на суперстены, а ограничивался какой-нибудь «Балалйкой» или «Голубой волной», я даже не могу сказать, сколько раз я лазал на эти маршруты. И простая «Кушкаинская двойка» совсем рядом – всегда можно выпендриться перед новичками или стодвадцатикилограммовыми «бывшими», удивлявшимися изменившемуся наклону земной оси. Для нас же земная ось постепенно вставала на место.
И тут я ломаю ногу…
Это была огромная удача! Герой – субстанция ненадежная, все время норовит улизнуть или испариться, а вот если из живота героя торчит копье или у него переломаны ноги – он становится идеальным объектом для женской заботы. Утром, когда основная масса мужчин, звеня кто чем может, уходила на скалы, я выползал из палатки и начинал ждать закат. Мою ногу заботливо укутывали или обмахивали веером, в зависимости от окружающей температуры, в моей тарелке оказывались лучшие куски, а в бокале – лучшее вино. Мне даже не нужно было мучить себя Кантом или «Онегиным» - я просто рассказывал истории из своей героической альпинисткой жизни.
Например, как однажды мы нашли в леднике замерзшего мамонта, что само по себе совсем не удивительно, потому что мамонтов там полным полно, но на этом была сбруя, а на бивне по-гречески было нацарапано «Александр М.» Или как мы однажды не смогли поставить палатку и уже готовились умереть, как вдруг на вертикальной стене нашли гигантское гнездо орла, в котором и переночевали всемером, не считая трех орлят с родителями. Или как нашли тайник басмачей с миллионами царских денег, бумажных к сожалению… Фотографии, само собой есть. Да мало ли о чем можно рассказать симпатичным преподавательницам шейпинга?
Я, когда немного выпью, очень интересно рассказываю. До того интересно, что иногда специально замолкаю чтобы себя послушать. Боясь, что эти рассказы пропадут, я их ночью при свете фонаря записывал в тетрадку. Думал, приеду в Москву, расшифрую, книжку издам. Так и сделал. Только получился учебник по сноуборду, но это уж не моя вина – просто почерк неразборчивый.
Не знаю, бывает ли альпинизм лучше, чем лежать на пляже среди девушек и жареной картошки с бокалом вина. Если кто-то считает, что интереснее ставить палатку на ураганном ветру на семикилометровой высоте или болтаться на веревке на сомнительном крюке, аргументируйте - поспорим. Я даже подумал, что нужно в следующий раз привести с собой гипс и сразу же в него переодеться.
Когда вечером приходили альпинисты с целыми ногами, им небрежно бросали: «Доширак – там, кипяток сами сделаете». Нет, ей Богу, надо со своим гипсом приезжать!
А вечером – закат. Это святое.
Через полгода или год, или полтора, мы приехали и нас не пустили на любимый пляж. Это были не лесники, с которыми мы давно научились играть в прятки и догонялки, а какие-то неулыбчивые люди в камуфляже, которые заявили, что своими криками мы пугаем реликтовые растения, поэтому – всё. Сын Януковича строил дачу. Кто-то предложил переехать в друге место, но я в другие места не умею, я психанул, и в этот же день уехал в Москву. Как оказалось, Крым для меня кончился.
Вернувшись после одной из последних поездок, я встал на весы и они выдали небывалые 70 кг. Такого со мной не было с 17 лет. Надо поесть, подумал я, и с тех пор не могу остановиться
